Monday, January 31, 2011

Завещание Матери: Глава 26



Две судьбы

После отъезда дочери Мехрибан частенько проводила время за беседой со своей соседкой, старенькой Полиной. Та была невысокой, худощавой женщиной с печальными глазами. Однажды Полина, как обычно, пришла к Мехрибан. В этот раз старушка решила рассказать о своем сыне.
- Я родила его, когда мне было за сорок. Ох, и непоседа он был! Но школу закончил хорошо. Сразу поступить в институт Саше не удалось, пришлось идти в армию. Был он красавцем, высоким, веселым. А вернулся с Афганской войны безногим инвалидом. Сейчас сидит в четырех стенах. Смотрит телевизор, читает книги. Но иногда на него нападает такая тоска, что он на мне зло срывает. Я его понимаю. Тяжело смолоду стать калекой. Пенсии, которую ему государство дает, хватает только на лекарства и сигареты. Ночами он часто с криком просыпается и до утра потом сидит и курит. «Чем так жить, лучше бы я на войне погиб», – говорит он и плачет. Если я умру, мой сын в четырех стенах, как в тюрьме, останется. За ним, ведь, присмотреть некому. Вот это мое горе, соседка, – Полина вытерла слезы платочком.
- А других детей у вас нет?
- Дочка есть, но она замужем, и у нее маленькие дети. Ей не до нас.
Долго еще сидели соседки, чаевничая и беседуя. Потом старушка поднялась.
- Пойду-ка я к себе, сына проверю. Как хорошо, что мы соседи, – улыбнулась Полина и вышла.
Мехрибан, оставшись дома одна, подумала о дочери: «Слава Богу, дочь моя жива и невредима. Письма мне часто присылает». Она не заметила, что говорит вслух.
В одном из писем Самия рассказывала о том, как красив Лос-Анджелес. «Апа, надеюсь когда-нибудь показать эту красоту тебе», – писала она. Похоже, не так уж страшна заграница.
Мехрибан, не желая томиться в одиночестве, устроилась в детский сад. Работая с утра до вечера, она не замечала, как проходит время. Дочь Модангуль, Роза, поступила в институт и жила у нее в квартире. Вдвоем стало веселее.
Однажды, проснувшись среди ночи от испуга, Мехрибан пошла на кухню выпить воды. Включив свет, она увидела на столе тетрадь и ручку. Откуда они здесь? Это сон или явь? Женщина открыла тетрадь. Внутри были чистые страницы. Мехрибан, выпив стакан воды, села, подумала и написала на белом листе имена знакомых с детства матерей. Потом она стала описывать их судьбы. После той ночи Мехрибан поняла, что нашла себе занятие. Дочь ей всегда советовала: «Апа, найди себя в этом мире».
В детстве маленькая Мехри писала стихи, посвященные отцу. А сейчас ей захотелось написать о жизни матерей, чьи судьбы были полны скупого счастья, страданий и скромного героизма.
На следующий день, возвращаясь с работы, она купила на базаре десять тетрадей и несколько ручек. И вдруг заметила девушку, которая стояла, бессильно прислонившись к дереву. Глаза их встретились.
- Ты, случайно, не Айнур? – спросила Мехрибан девушку.
- Да, это я. Мехрибан-хада, это вы? – тихо спросила она.
Айнур выглядела неважно. Покрасневшие глаза выделялись на ее бледном лице. Похоже, она от слабости даже идти не могла.
- Тебе что, нездоровится?
- Голова кружится, и в глазах темно, – побелевшими губами прошептала Айнур.
- А ну-ка, пойдем ко мне, – решительно сказала Мехрибан.
Не обращая внимания на слабые протесты девушки, Мехрибан привела ее к себе домой. Айнур выпила пиалу горячего чая и немного пришла в себя.
- Ты давно в Алматы? – спросила Мехрибан, наливая девушке еще одну пиалу.
- Да. Вначале я работала на кукурузном заводе в Жаркенте. После Перестройки колхозы развалились, кукурузный завод и мясной комбинат закрылись. Мы все остались без работы. Те, у кого были деньги, начали возить товары из Китая. Я тоже попробовала торговать. Но, оказывается, торговля – дело непростое. У меня ничего не получилось. Я не только деньги не вернула, но еще и в долги залезла. Отец к тому времени потерял работу, начал пить. Мама тяжело заболела, попала в больницу. Денег на лекарство не было. Средств, взятых в долг у родственников и знакомых, мало на что хватало. Решили мы с подругой поехать в столицу на заработки. Куда только не обращались – везде получали отказ. А маме лекарство было жизненно необходимо, – Айнур зарыдала. Мехрибан накрыла ладонь девушки своей ладонью.
- Айнур, я тебя понимаю. Я тоже пережила тяжелые дни.
- Нет, Мехрибан-хада, той дорогой, что я прошла, вы не проходили. Те унижения и оскорбления, что я вынесла, не пожелаю испытать никому. Помыкавшись, голодные и никому не нужные, мы с подругой, в конце концов, отправились искать клиентов на улицу Саина. Там и без нас было полно девушек и женщин разных национальностей. Так я начала продавать свое тело. Деньги, что зарабатывала этим ремеслом, сразу отправляла домой. Родители и пятеро братишек только на них и жили. Они были уверены, что я поступила на работу. Ох, Мехрибан-хада! В страшном сне не приснится, чем нам приходилось заниматься в съемной квартире…
Мехрибан, задохнувшись от услышанного, молчала. Айнур, с мокрым от слез лицом, продолжила свой рассказ.
- Я почти пять лет кормила семью. Приоделась, привыкла к сигаретам и выпивке. Дни тянулись однообразно. Но такая жизнь не могла продолжаться долго.
Однажды у меня поднялась температура, разболелось горло и начался сильный кашель. Подруга дала мне лекарство от простуды. Еще на теле у меня появились красные пятна. Тогда я не придала этому большого значения. Как только немного поправилась, вышла на работу. Но слабость с каждым днем усиливалась. Я поняла, что больше работать не могу. Сейчас я очень быстро худею, даже в зеркало смотреть боюсь. Аппетита нет. А на днях сходила, наконец, в поликлинику, сдала анализы. У меня выявили СПИД. Бог покарал меня этой страшной болезнью. Говорят, она неизлечима. Теперь я просто умираю, – девушка задыхалась от слез.
Мехрибан была потрясена. Не зная, чем помочь несчастной, она задумалась.
- Айнур, вот что я тебе скажу. Чтобы вылечить мать и прокормить братишек, ты принесла себя в жертву. Наверняка, и другие женщины, что стоят на той улице, не от сладкой жизни выбрали этот путь. Никто не имеет права вас осудить.
Айнур жадно допила остывший чай.
- Мехрибан-хада, мне двадцать пять лет. Я не имею ни дома, ни мужа, ни ребенка. Умираю, словно дерево, гниющее изнутри. Я чувствую, что у меня осталось совсем мало времени.
- У тебя жар, – потрогала Мехрибан пылающий лоб гостьи. – Сегодня переночуй у меня, а завтра я отвезу тебя к родителям, согласна?
Айнур попросила Мехрибан никому не рассказывать о своей болезни.
- Об этом никто не узнает, кроме нас двоих. Я умею хранить тайны, – ответила Мехрибан.
- Спасибо. Сам Аллах послал вас ко мне. Отвезите меня домой. Хочу умереть в родном краю, – всхлипнула несчастная.
Следующим днем было воскресенье. Женщины сели в такси и отправились в Жаркент. К дому, где жила Айнур, они подъехали вечером. На улице моросил мелкий дождь. Когда они подошли к воротам, никто не вышел навстречу. Айнур стояла в нерешительности. Мехрибан подняла ее сумку, взяла девушку за руку и вошла во двор. Там было чисто, но безлюдно. Тогда они вошли в дом и сразу увидели пьяного толстяка в майке, развалившегося на бюглюке. Глянув на Айнур, он скривился, а потом нахмурил брови.
- Ну, что, шлюха, нагулялась? А умирать домой приползла, сука?
Мехрибан вспыхнула.
- Не оскорбляйте ее, ведь это ваша дочь!
Из внутренней комнаты вышла больная мать. Боясь пьяного мужа, она только молчала и дрожала. Правая сторона ее тела была парализована. Отец перешел на крик.
- Ты мне не дочь! Я слышал, что в Алматы ты была проституткой! Прочь с моих глаз!
Айнур, собравшись силами, прямо посмотрела отцу в глаза и твердо сказала:
- Разве не ты толкнул меня на эту дорогу? Ты, отец семьи, вместо того, чтобы кормить семью, беспробудно запил. Сколько себя помню, ты пьешь и дерешься. Мать, довел до паралича. Влез в долги, чтобы только пить до упаду. Да, я зарабатывала собой. Но я кормила твою семью. И ты не брезговал моими деньгами. Брал их, тратил их. Да лучше умереть, чем жить с таким, как ты!
Отец, услышав эти слова, вытаращил пьяные глаза.
- Закрой рот, сука! Ты что, учить меня вздумала? – он выматерился и угрожающе двинулся к Айнуре. Младшие братья удержали отца, вцепившись в него со всех сторон.
- Что? Не нравится правду слушать? – сказала Айнур, вызывающе глядя на отца.
Бедная мать, обнимая дочь одной рукой, с трудом произнесла:
- Доченька, моя дорогая! Ради нас ты собой пожертвовала, – и женщина разрыдалась.
Мехрибан почувствовала, что задыхается. Попрощавшись с Айнур, она поспешно вышла на улицу. Сердце колотилось в груди. Мехрибан предчувствовала, что в этом доме быть беде.
К этому времени дождь прекратился. Женщина, набрав полную грудь свежего воздухе, села в такси и поехала в Большой Чиган. Переночевала в доме у старшего брата Тургана. А на следующий день до нее дошла злосчастная весть: Айнур повесилась. Мехрибан, чувствуя, как в груди заныло, подняла глаза к небу.
- О, Аллах, прости прегрешения Айнуры, – прошептала она.
В тот же день Мехрибан вернулась в Алматы. Решив угостить Полину лепешками, привезенными из села, постучалась к ней. Дверь была открыта. Осторожно войдя в квартиру, Мехрибан увидела сына Полины, сидящего в инвалидной коляске. Кепка его была надвинута на лоб и закрывала лицо. Женщина поздоровалась, но Саша не ответил ни слова. В это время из кухни вышла Полина.
- Мехрибан, когда приехала?
- Только что. Я вам сельские лепешки принесла на пробу, – она положила гостинец на стол.
Неожиданно сын Полины заорал, указывая на дверь:
- А ну-ка, пошла вон со своими лепешками! Все вы мусульмане – калбиты, чурки. Я вас ненавижу!
- Сашка, заткнись! При чем тут наша соседка? – испугалась мать и виновато посмотрела на Мехрибан.
Мехрибан развернулась и пошла к двери.
- Ненавижу! Пошла прочь, сука! – опять закричал парень и швырнул в нее чашку. Чашка пролетела мимо.
Вбежав в свою квартиру, Мехрибан выпила сердечные капли и вечером рассказала Розе о случившемся.
- Зачем вы пошли к ним? Позвали бы Полину к себе и угостили лепешками.
- Откуда мне было знать, что он так зол на мусульман?
- Сашка участвовал в Афганской войне, поэтому ненавидит мусульман. Но ведь и наши солдаты в Афгане мусульман убивали. Наверняка, тамошние мусульмане так же ненавидят русских.
- О, Аллах, ненависть – это плохо. У этого парня, наверное, все время перед глазами убитые товарищи стоят. Потому он так одичал. Но, ведь, против афганцев воевали и уйгурские парни, а они тоже мусульмане.
Мехрибан задумалась о том, как началась афганская трагедия. Золотой осенью, когда на полях вовсю кипела работа по сбору урожая, по радио и телевидению сообщили, что в далеком мусульманском Афганистане идет война. Люди, которые еще не забыли ужасы отечественной войны, были обеспокоены. Когда объявили, что советские солдаты будут отправлены в Афганистан, чтобы исполнить интернациональный долг, у родителей молодых парней от страха сжались сердца. Призывников, практически, посылали на смерть.
Эхо афганской войны докатилось и до Жаркента. Юношей призывного возраста вызвали повестками в военкомат. Там они прошли медкомиссию. Затем на сельской площади прошел митинг с родителями, ветеранами войны, земляками. Председатель колхоза, Ивраимжан-ака, оглядев стоявших в ряд новобранцев, сказал:
- Мы приняли всех вас в члены колхоза и открыли трудовые книжки. Если вы, вернувшись со службы, захотите учиться, то у вас уже будет двухгодичный стаж. Желаем, чтобы вы вернулись, целыми и невредимыми. Будем ждать вас всем селом!
Затем слово взял ветеран войны Махмут-ака.
- Дети мои, – начал он твердым голосом. – В свое время мы так же вышли на битву с немецко-фашистскими оккупантами. В этой войне многие джигиты отдали свои жизни за Родину. Мы их никогда не забудем. Война не может быть легкой. Будьте бдительны! Не забывайте, что дома вас ждут родители. Не запятнайте имя родного села!
После него выступила одна из наших светлых матерей – бабушка Шерхан. Она вышла, опираясь на палку.
- Я отправила на войну четырех сыновей, и ни один не вернулся. Я так долго плакала над четырьмя похоронками, что от слез мои глаза почти ослепли. Зачем же теперь Брежнев посылает наших неоперившихся внуков в чужую страну на верную смерть? В таком случае, я тоже хочу поехать вместе с внуком. Защитить его.
Все вокруг засмеялись. Председатель Сельсовета ответил, как всегда невозмутимо:
- Бабушкам служить в армии не разрешается, чон-ана.
- Эй, сынок, чем плакать, глядя на пустой дом, лучше быть вместе с внуком и готовить ему еду.
Никто не смел одернуть эту почтенную мать. Все понимали что, потеряв четырех сыновей, она не хотела расставаться с единственным внуком. Мурат, сын Тургана, выступил от имени призывников.
- Уважаемые матери и отцы! За добрые пожелания вам спасибо. Мы тоже надеемся вернуться домой и работать рядом с вами. Мы вас не подведем. А пока мы воюем, вы будьте здоровы и ждите нас!
- Хорошо говорит этот парень, сын Тургана и Раны, – заметили старейшины. – Да и сам он такой ладный, статный, к старшим уважительный. Любо-дорого смотреть!
- Все-таки он сын двух учителей. Получил хорошее воспитание.
Услышав эти слова, Рана испуганно прошептала:
- О, Аллах, сохрани моего сына от сглаза.
Новобранцы, попрощавшись с родными и друзьями, сели на машины и уехали.
Их родители два года жили в постоянной тревоге. К счастью, все девять парней из нашего села вернулись, уцелев в адском пламени войны. Они выглядели намного старше своих сверстников. Потому что два года находились между жизнью и смертью в Афганских горах. Спасали раненых, видели, как умирают фронтовые товарищи. Пережитый кошмар стоял перед их глазами, не давал жить спокойно и счастливо. Советские солдаты воевали в Афганистане с 1979 по 1989 год. В Панфиловский район нескольких солдат привезли в цинковых гробах, обрекли их семьи на горе. Сколько родителей плакали, обнимая эти холодные гробы! А сколько надежд и мечтаний ушло в землю вместе с молодыми парнями… Но, ничего не поделаешь…
С Розой вдвоем они долго сидели за разговором о войне.
Мехрибан, конечно, понимала, что дикая выходка Саши – эта болезнь, доставшаяся в наследство от войны. Но после его грубых криков и матерных слов Мехрибан было не по себе. Так бы они еще сидели, но Роза, вдруг, подскочила и хлопнула себя по колену.
- Хада, совсем забыла! От твоей дочери пришло письмо! – вскричала она и подала Мехрибан конверт.
Мехрибан, не скрывая радости, торопливо его вскрыла. Самия писала: «Апа, за меня не беспокойся, я уже привыкла к здешней жизни. Работаю в двух местах. Тяжеловато, конечно, но я трудностей не боюсь. Вы с отцом воспитали меня бесстрашной. Деньги, которые ты мне дала, я положила в банк. Снимаю однокомнатную квартиру. Полат-ака, Фарида-хада и их друзья-уйгуры снабдили меня всем, что нужно для дома. А остальные мелочи я приобрела сама. Еще я учусь водить машину. Как только получу права, куплю какой-нибудь подержанный автомобиль. Здесь выдают права предростками с шестнадцати лет. Все строго соблюдают правила дорожного движения. А дороги здесь гладкие, как зеркало. Потом буду ездить на машине на занятия в Колледж Санта-Моники. Мне не достаточно знаний только английского языка. У меня в планах – освоить компьютер и окончить курсы по экономике и бизнесу.
Мы с Халидой стали близкими подругами. Познакомилась я и с другими девушками. Они доброжелательные и очень простые. Апа, я по тебе очень соскучилась. Ты написала, что работаешь над книгой о матерях. Здорово! По-моему, ты вполне можешь стать писательницей. Желаю тебе успехов! Я горжусь тобой. Отец бы поддержал твое начинание. Его дух всегда нам помогает. Спасибо Розе, что она скрашивает твое одиночество. Моя душа спокойна.
У вас, наверное, уже зима. А здесь зимой идут дожди и это, скорее, похоже на осень.
Целую. Твоя дочь Самия".
От письма веяло энергией и жаждой жизни.
Спустя несколько дней, вечером, к ним зашла Полина.
- Мехрибан, сегодня схожу к дочери с ночевкой. Хочу повидать внучат, уж очень по ним соскучилась. Завтра рано утром вернусь. Ключи тебе оставлю. Сыну наказала: если что, постучи в стену, Мехрибан зайдет и поможет.
- Ваш сын меня ненавидит. Как я смогу ему помочь? – удивилась Мехрибан.
- Соседушка, не обижайся. Ты же знаешь, у него с головой не в порядке. Он всех обижает. Как стал калекой – совсем изменился. А когда-то была у него светлая душа, – сказала старушка и заплакала.
Мехрибан молча взяла ключи. В полночь ей, как будто, кто-то приказал: «Встань!» и она, в испуге, проснулась. Почуяла удушливый запах дыма, в тревоге осмотрела все углы. Все было в порядке. Поняла, что дым идет из квартиры Полины. Разбудила Розу. Они выбежали на лестничную площадку, и, когда Мехрибан открыла соседскую дверь, увидели, что квартира заполнена густым дымом. Не размышляя долго, Мехрибан вошла внутрь и обнаружила бесчувственно лежащего на диване Сашу. Положила парня на одеяло и выволокла его наружу. Роза уже вызывала скорую помощь. Мехрибан открыла все окна и выключила телевизор. Она увидела, что сильно тлеет палас, набрала в таз воды и погасила тлеющее место. Похоже, Сашка уснул с горящей сигаретой во рту. Она упала на палас, отчего тот задымился. Парень, видимо, отравился угарным газом и потерял сознание. Подъехала машина скорой помощи и увезла пострадавшего.
К тому времени проснулись соседи, вышли узнать, в чем дело что за шум. Узнав о находчивости и мужестве Мехрибан, поблагодарили ее.
- А где мать Сашки? – спросила старая Джамиля-апай.
Услышав, что Полина пошла навестить дочь, Джамиля-апай вздохнула.
- Бедняжка! И так никуда не ходит, сидит возле сына, как на привязи. Терпит от него ругательства и побои.
Соседи еще раз проверили квартиру Полины, заперли дверь и разошлись. Утром Полина узнала о ночном происшествии.
- Мехрибан, большое тебе спасибо, – сказала она со слезами на глазах. – Если бы не ты, мой сын бы задохнулся и умер.
- Ваш сын, оказывается, красивый парень. Я это заметила, когда тащила его в одеяле, – не без юмора сказала Мехрибан.
- Красивый, да несчастливый, – заплакала Полина.
Через несколько дней соседка опять зашла к ним.
- Я привезла Сашку из больницы. Он хочет тебя видеть, – сказала она и повела Мехрибан с собой.
Сидевший в инвалидной коляске парень поднял к Мехрибан красивое лицо.
- Спасибо тебе, соседка, – сказал он весьма лаконично.
Глаза парня светились радостью. В это время в открытую дверь вошла миловидная русоволосая девушка и, поздоровавшись, неловко замерла у порога. Глаза Сашки блеснули.
- Мама, это – Ирина. Она медсестра в больнице, где я лежал, – повернулся он к Полине. – Она согласна стать моей женой.
- Да, мы так решили, – девушка подошла и встала рядом с Сашкой.
- Мама, ты слышала? – воскликнул он.
- Слышала сынок, слышала. Если ты будешь счастлив, то и мне хорошо, – сказала она и обняла обоих.
Мехрибан тоже поздравила двух молодых влюбленных. А вечером рассказала об этом Розе.
- Представляешь: загоревшийся палас принес Сашке счастье. Я и сама вышла из их квартиры счастливая.
- Теперь, думаю, Сашка изменится, – предположила Роза.
- Конечно! Причем, в хорошую сторону, – кивнула Мехрибан.

***

Рус, похоже, заинтересовалась рассказом Мехрибан о войне в Афганистане.
- Ваши ребята, непонятно зачем, гибли в Афганистане. А у нас много солдат точно так же погибло на Вьетнамской войне. Сотни остались калеками. Мой брат – ветеран Вьетнамской войны. Из-за ранения в позвоночник он стал инвалидом, и сейчас прикован к инвалидному креслу. После войны брат стал раздражительным, нервным, язвительным. Не выдержав этого, жена ушла от него.
В Америке семьям, пострадавшим от войны во Вьетнаме, платят хорошие пенсии. Брату, например, оплачивают домработницу и сиделку. Но почти все участники вьетнамских сражений проклинают эту войну.
- На Земле так много конфликтов. Как хочется мира! Хоть бы главы государств смогли договориться о мире и спокойствии, – горячо сказала Мехрибан.
- Странно, что люди воюют, хотя везде мечтают о мире, – проговорила Рус. – Милая Мехрибан, мы уже скоро прилетим, а мне очень хочется услышать конец вашей длинной истории. Пожалуйста, продолжайте, – попросила Рус.
И Мехрибан перешла к финальной части своего повествования.

Завещание Матери: Глава 27


В далекой загранице

В последнее время Мехрибан постоянно думала о книге, которую начала писать. Перед ее мысленным взором проходило детство, тяжелая судьба родителей, горечь бедности. От этих воспоминаний сон убегал прочь. Каждый вечер она устраивалась на кухню и переносила свои мысли на бумагу. Зимними вечерами приходила Рукиям кичик-апа. Ее рассказы Мехрибан слушала с огромным интересом и потом спешила записать услышанное. Иногда она читала племяннице Розе отрывки, следила за ее реакцией, прислушивалась к замечаниям. Писательский процесс настолько увлек Мехрибан, что ей уже было некогда оплакивать Сеитжана. С каждым днем она чувствовала себя все лучше, а стопка исписанных листов становилась все толще. Наконец, книга была завершена.
Не имея возможности ее издать, Мехрибан завернула рукопись и положила ее в сундук. Там роман пролежал пять лет. Хоть ее книга и не увидела свет, Мехрибан чувствовала легкость и радость, словно выполнила долг перед памятью светлых матерей. Однажды ранним летним утром дверь дома открылась и на пороге появилась Самия. Мать и дочь обнялись, заплакали. Они смотрели друг на друга и снова обнимались.
- Доченька, я тебя не видела пять лет. Зачем уехала ты так далеко? – спросила Мехрибан.
- Апа, не плачь, за это время я узнала много нового, научилась крепко стоять на ногах, – отвечала дочь, счастливо улыбаясь сквозь слезы.
Из соседней комнаты вышла заспанная Роза, обрадованно поздоровалась с Самией. Самия прошлась по квартире. За пять лет ничего не изменилось.
Спустя полчаса все сидели за столом, ели мамины блинчики и разговаривали об Америке.
- Апа, вот это – Полат-ака и Фарида-хада, а это – их дочь Халида, – показывала Самия фотографии своих друзей. – А вот здесь – студенты-американцы, которые учатся со мной. В этом доме я живу.
- Какой красивый дом! – в один голос воскликнули Мехрибан и Роза.
Самия, показывая одну за другой фотографии живописных мест Лос-Анджелеса, долго рассказывала о жизни на далеком континенте. У Розы в глазах зажегся интерес.
- Самия-хада, какая ты счастливая. Живешь в прекрасном городе, освоила новую страну, нашла там друзей. Какая у тебя интересная жизнь!
Мехрибан слушала эти слова не без гордости.
- Не зря отец ее называл «девочка-джигит». – Она вновь обняла дочку.
- В Америке трудно сразу чего-нибудь добиться, – заметила Самия. Первое время я ужасно скучала по алматинской жизни. Город казался чужим. Приезжих там очень много. Все ищут работу. Вначале пришлось подрабатывать, где придется. Я даже была официанткой. Тяжелый у них труд: на ногах до тех пор, пока не уйдет последний посетитель. Иной раз случалось заканчивать работу в час ночи. Вторая моя работа – раз в неделю делать уборку в чьем-нибудь доме.
Мехрибан, услышав это, опять прослезилась.
- Получается, ты уехала за границу, чтобы стать домработницей и официанткой, да?
- Апа, там люди довольны даже тем, что подметают улицы, – улыбнулась Самия и продолжила. – Потом я окончила курсы водителей, получила права и купила машину в кредит.
- Так ты теперь водишь машину? – изумилась Роза.
- Да, езжу на ней в Колледж Санта-Моники. Немного погодя мне предложили работу ассистентом педагога. Сейчас наши студенты на каникулах, и я взяла отдых на десять дней. Хочу забрать маму с собой.
- А почему такой короткий отпуск? – удивилась мать.
- У них никто не отдыхает целый месяц, как у нас. Не принято.
Мать видела, как изменилась дочь. В ее словах и жестах чувствовалась решительность и уверенность в себе.
На следующее утро Самия повела мать в американское посольство. Они заняли очередь. Людей вызывали по фамилиям, пропускали в здание по одному. Когда вызвали Мехрибан, Самия вошла вместе с ней. В кабинете женщина средних лет предложила им сесть. Самия довольно долго разговаривала с этой женщиной по-английски. Наконец, служащая посольства, просмотрев документы Мехрибан, спросила:
- Вы раньше были в США?
- Нет, я никогда не была за границей.
- С какой целью вы едете в США?
- Моя дочь хочет показать мне Америку.
- У вас есть желание остаться в Америке?
- Нет, я вернусь в родной край.
- Кто у вас здесь остается?
- Брат, две сестры и родственники.
- Есть ли у вас жилье в Алматы?
- Да, есть двухкомнатная квартира. И, кроме того, я работаю.
- Хорошо, – кивнула женщина, подписала бумаги и открыла визу в паспорте Мехрибан. – Вам разрешается въехать в США, – протянула она паспорт.
- Апа, ты обратила внимание, какие тебе задавались вопросы? – спросила Самия, когда они покинули посольство. – Они предупреждают людей, чтобы те не оставались в Америке.
- Да, я поняла.
Когда они вернулись домой, Самия, полистав записную книжку, сказала:
- Апа, давай, не теряя времени, съездим в Жаркент, навестим родственников и посетим могилу отца.
- Доченька, может, сегодня вечером попрощаемся с Рукиям-ана?
- Хорошо. Дождемся Розу и навестим Рукиям-ана вместе. Я захвачу подарки, – согласилась Самия.
Вечером Рукиям-ана с дочкой Нуранией встречали гостей за накрытым столом. Рукиям-ана очень постарела: годы согнули ее, она стала совсем седой и морщинистой. И все же, платье свободного покроя и белоснежный платок были ей, как всегда, к лицу.
- А ну-ка, девушка-джигит, окрепшая на волнах жизни, покажись! – воскликнула старушка и поцеловала внучку в лоб.
Когда они сели за стол, Самия обратилась к Рукиям.
- Ана, я познакомилась с хорошими людьми, благодаря номеру телефона, что вы мне дали. Полат-ака и Фарида-хада мне очень помогли. Теперь они мне как родные.
И она рассказала родным о том, как прожила в Америке эти пять лет.
- Говорят, «без муки нет блаженства», – выслушав ее, заметила Рукиям-ана. – Тебе, конечно, пришлось несладко. Зато теперь у тебя есть дом, работа, машина. Это награда за трудолюбие и бесстрашие.
- Ты говоришь, что хочешь продолжить учиться, а когда же ты выйдешь замуж? – вдруг спросила Нурания.
Мехрибан поддержала Нуранию.
- Если бы ты нашла свою половинку, я была бы спокойна.
- Сейчас я даже и не думаю об этом, – ответила Самия. – Усиленно готовлюсь к университету. Это – моя главная цель. К тому же, я еще не встретила парня, который бы мне понравился, – призналась она и рассмеялась.
Было заметно, что Розе тоже хочется за границу.
- Самия-хада, ты бы смогла мне помочь поехать в Америку? – спросила она. – Я очень хочу учиться там.
- В Лос-Анджелесе я встретила студентов из Казахстана. Они учились при поддержке государственного фонда Президента и программы «Болашак». Постарайся попасть в эту программу. Если не получится, я поговорю с Полат-ака и постараюсь достать тебе студенческую визу.
- Рукиям-ана, Самия хочет показать мне Америку, – сказала Мехрибан. – Эта девушка-джигит, оказывается, приехала всего-то на десять дней, чтобы меня забрать в гости.
- Говорят: пока видят глаза, посмотри города. Поезжай, узнай новый для себя мир. Увидеть хорошее, разве это плохо? Сколько ты там пробудешь?
- От силы шесть месяцев.
- Съезди, развлекись. А мои глаза стали плохо видеть, – пожаловалась старшая мать. – Всю жизнь проработала портнихой, теперь пожинаю плоды.
Нурания, засмеявшись, сказала:
- Апа, ты еще бодрая. Не пугай людей, собравшихся в далекий путь.
- «Где есть жизнь, там есть и смерть», – проговорила старушка. – Я уже свое отжила. Теперь ваша очередь. Посмотрите красивые города, а за меня не беспокойтесь, – добавила она.
Наутро Самия вместе с матерью поехали в Жаркент. Провели там два дня, всех повидали, побывали на могиле отца и вернулись обратно.
Десять дней пролетели мгновенно. Мехрибан, никогда и никуда далеко не выезжавшая, впервые оказалась в самолете. Самия посадила мать к иллюминатору. Сама села рядом, показала, как пристегнуть ремень. Объявили о готовности самолета к полету, следом послышался набирающий силу гул моторов. Мехрибан, прошептав начальную строку молитвы: «Во имя Аллаха, милостивого и милосердного!» – посмотрела в окно. Самолет, чуть покачивая серебристым крылом, поднимался все выше и выше. Он уносил женщину все дальше от родных мест.
Когда самолет набрал высоту, приветливые стюардессы начали предлагать пассажирам ланч. Мехрибан выбрала курицу с рисом, а Самия – рыбу с картофелем-фри. Стюардесса поставила перед ними подносы, на которых, кроме основного блюда, были булочки, похожие на пряники, и сахар к чаю.
Когда Мехрибан взяла в руки булочку, ей вспомнилась одна история из прошлого.
- После четвертого класса мы на летних каникулах работали в колхозе. Меня с подругой Риммой за то, что мы хорошо поработали, отправили в межколхозный пионерский лагерь. Он находился в красивом месте возле небольшой речки. Мы жили в больших палатках. В лагере нас кормили три раза в день, а в четыре часа давали пряник и чай. Я пряники не ела, а собирала в мешочек. А так как в лагере мы отдыхала двадцать четыре дня, то и пряников я собрала двадцать четыре штуки. Вернувшись домой, я с загадочным видом выложила все пряники на один поднос, а поднос поставила на стол. Все радостно схватили по прянику, но те оказались твердыми, как камень. Я заплакала. Мама, обняв меня, сказала: «Моя дорогая доченька! Ты себя обделила, чтобы нас угостить. Не печалься. Давайте обмакивать пионерские пряники в чай, чтобы они размягчились". Мы так и сделали. Ох, и вкусные были эти пряники! Я сидела рядом с отцом и видела, с каким удовольствием едят братишки. Слезы мои быстро высохли.
- В вашем селе пряники не продавали? – удивилась Самия.
- Может, и продавали, да у моих родителей не было на них денег.
- Апа, ты, оказывается, и в детстве была заботливая. Недаром тебе дали имя Мехрибан, – Самия ласково посмотрела на мать.
Закончив еду, мать и дочь откинули спинки кресел и укрылись тонкими, но теплыми одеялами.
Мысли Мехрибан обратились к Сеитжану: «Каким же молодым он ушел из жизни. Был бы жив, летели бы мы все вместе. Но что поделаешь? Этот мир несправедлив», – она посмотрела на дочь. Самия сладко спала.
После девяти часов полета самолет приземлился в Амстердаме. Они прождали еще шесть часов в аэропорту, а потом сели в самолет, направлявшийся в Лос-Анджелес. И летели еще семь часов. В аэропорту, уставшая от долгой дороги Мехрибан поняла, что дочь ее, и в самом деле, уехала жить на край света.
На таможне Самия, предъявив документы, попросила разрешения для матери прожить в Америке шесть месяцев. Разрешение было дано, штамп в паспорт поставлен. Женщины сели в такси и поехали к Самие домой. Мехрибан удивилась, какими широкими и прямыми были улицы города. Вдоль тротуаров тянулись деревья и клумбы, за ними возвышались высотные дома удивительной архитектуры. Машина остановилась в местечке под названием «Park La Brea». Там, возле двенадцатиэтажных домов, и жила в таунхаузе Самия. Мехрибан глаз не могла оторвать от живописных деревьев, кустов и пышных цветников. Мать и дочь, подняв чемоданы, вошли в дом. Мехрибан внимательно оглядела квартиру.
- Как у тебя все блестит! Очень красиво и чисто.
Самия познакомила мать с расположением комнат.
- Апа, это – столовая, а здесь – можно покушать и посмотреть телевизор. Наверху только одна комната – спальня, – и дочь повела ее на второй этаж.
- Ты же говорила, что живешь в однокомнатной квартире? – удивилась мать.
- Да, здесь считают количество комнат по количеству спален.
Поднявшись на второй этаж, они сели на большую деревянную кровать. В спальне было полно света. Самия открыла шкаф, встроенный в стену.
- Это – шкаф для одежды. За дверью – ванна и туалет.
И там все было чисто, стены сверкали белизной.
Мехрибан, осмотрев квартиру, вынесла вердикт:
- Если не считать дальность проживания, ты, доченька, живешь в раю. И в этом твоя удача.
- Апа, умойся, отдохни, а я съезжу в магазин и куплю продукты. Потом ужинать будем, – сказала Самия и спустилась вниз.
Оставшись одна, Мехрибан рассмотрела фотографии на стене. На одной из них Самия, улыбаясь, сидела между отцом и матерью. На другой Сеитжан с дочерью купались в Усеке. А вот Самия стоит вместе с родителями перед Жаркентской Мечетью. Еще была фотография, на которой Сеитжан в белом халате прослушивает больного. Мехрибан, вздохнув, пошла принимать душ.
За ранним ужином Самия пообещала матери показать окрестности.
- Здесь у людей очень мало свободного времени. Встречаются друг с другом только в выходные дни. Сейчас на улице жарко. Дождемся ночной прохлады, и пойдем на прогулку, – сказала она.
Когда опустилась сумерки и на улицах зажглись фонари, Самия с матерью вышли в ночной город.
- В одном из этих домов на первом этаже бесплатно обучают английскому языку эмигрантов. Там учатся и старые, и молодые. День-другой отдохни, а потом я тебя туда отведу. Это совсем рядом с нашим домом.
- А зачем мне знать английский язык, ведь я через полгода уеду, – удивилась Мехрибан.
- Апа, меня не будет дома с утра и до самого вечера. Ты научишься языку и будешь общаться с женщинами. Разве это плохо?
- Брось, доченька, эту затею. Я же ни одной английской буквы не знаю.
- Студенты этого класса вначале учат алфавит, потом начинают писать и говорить. Я уверена, что тебе понравится учиться, – дочь обняла Мехрибан.
Затем, взяв ее под руку, повела к фонтану. Вокруг него на красивых скамейках сидели пожилые люди. Кто-то читал газеты, другие беседовали между собой. Самия и Мехрибан тоже немного посидели на скамье, потом встали и отправились дальше.
- Вот в этом доме на шестом этаже живет Фарида-хада. Это очень большой комплекс. Он огорожен железной решеткой. Когда я буду на работе, можешь внутри этого комплекса прогуливаться. Но только не уходи далеко. Пусть твоим ориентиром станет фонтан, – сказала Самия.
Цветов вокруг домов было много.
- А эти цветы никто не рвет?
- Если сорвет, заплатит штраф, – усмехнулась Самия.
Она подвела мать к зданию, где проходили бесплатные языковые курсы.
- Апа, ты будешь приходить сюда пять раз в неделю и учиться по два часа.
Мехрибан обиделась.
- Самия, не мучай меня, не заставляй учиться.
- Мамочка, не противься! Будешь знать язык, будешь свободно жить за границей, – сказала дочь твердо.
Погуляв еще час, они вернулись домой. В квартире работал кондиционер, и эта прохлада была очень приятной после уличной жары. Только сейчас женщины почувствовали усталость. Они легли и тут же уснули.
Через два дня Самия привела мать в языковой класс. Там сидели люди разных национальностей и возрастов. Самия подошла к педагогу.
- Моя мама приехала из Казахстана. Она не знает английский язык и очень волнуется. Я надеюсь что вы ей поможете. Хочется, чтобы она нашла себе новых друзей. Учительница приветливо улыбнулась.
- Меня зовут Нэнси, – сказала она и протянула руку новой ученице. – What is your name?
Мехрибан пожала протянутую руку и беспомощно обернулась к дочери.
- Апа, она спрашивает твое имя.
- Мехрибан.
Нэнси усадила Мехрибан за первую парту и обратилась к классу:
- К нам пришла новая ученица, ее зовут Мехрибан. Она приехала из Казахстана. Давайте, поможем ей.
Самия тихо вышла из класса. Мехрибан открыла тетрадь и прочертила вертикальную линию, разделив лист разделила на две части. На одной стороне она старательно выводила английские буквы, которые учительница написала на доске. На второй половине записывала, как они читаются. Двухчасовой урок прошел быстро. Мехрибан, ни с кем не знакомясь, незаметно вышла. Придя, домой она открыла тетрадь и начала повторять названия букв. Это заняло довольно много времени.
- Господи, совсем не думала, что в пятьдесят семь лет буду изучать английский язык, – засмеялась она и посмотрела на себя в зеркало.
В выходной день Самия решила показать Мехрибан сад в «Библиотеке Хантингтона», что находится в городе Пасадина.
- И далеко этот город? – спросила мать.
- Доедем за полчаса. Человеку, вошедшему в этот сад, не хочется выходить оттуда. Когда увидишь, сама поймешь, почему.
На машине они, действительно, добрались до Пасадины за полчаса. Оставили машину на автостоянке и подошли к большим воротам, на которых красовались слова «Huntington Library». Самия, купив билеты, повела мать в сад. Там благоухали красные, желтые, голубые цветы. Аромат был сильным и оживляющим. Мехрибан среди множества разнообразных растений нашла те, которые росли у них в селе.
- Апа, хочешь, я тебе расскажу немного о саде? В нем растет четырнадцать тысяч растений со всех континентов. Есть, например, «Японский сад». Для пустынных растений создан «Пустынный сад». Сейчас мы с тобой видим кактусы, которые растут в засушливых зонах, – объяснила Самия, прочитав название растений, написанных на дощечке.
Кактусы имели самые удивительные формы. Многие из них цвели крупными яркими цветами. Алоэ были высокими, как деревья.
- Апа, встань рядом с теми цветущими красавцами, я тебя сфотографирую, – попросила Самия и сделала несколько снимков.
В саду гуляло множество посетителей. Люди рассматривали растения, фотографировались, тихо переговаривались, прохаживаясь средь зелени. В самом центре сада в пруду плавали утки с утятами. В другом водоеме приковывали людские взоры изумительные белые, желтые, и даже красные водяные лилии.
- Апа, эти цветы называются «кувшинками». А сейчас мы приближаемся к «Японскому саду», – предупредила Самия.
В саду стояли деревянные японские домики, вокруг которых росли высокие цветущие деревья. Земля была густо усыпана нежными лепестками. В ручье журчала чистая вода. С маленького мостика можно было увидеть шустро плавающих красных карпов. Красоту вокруг невозможно было описать. Это был настоящий кусочек рая.
- Мы в «Саду Шекспира», – объявила дочь, указав вперед на ярко красные, будто светящиеся изнутри розы.
Входом в этот сад служил арочный туннель, железные прутья которого были с обеих сторон увиты вьющимися красными и белыми розами. Туннель из роз источал тонкий, нежный, волнующий аромат. Пройдя туннель, мать и дочь оказались в пальмовом саду.
- Сейчас мы пройдем по картинной галерее. Увидим древние полотна, созданные несколько веков назад, – сказала Самия, ведя мать за руку.
Мехрибан, глядя на картины, живо представила себя среди тех людей, что были на них изображены. От такого творческого напряжения у нее даже разболелась голова.
- Самия, выведи меня наружу, что-то мне не по себе, – попросила она.
Выйдя из галереи, они присели на скамейку. Самия предложила матери выпить воды и начала растирать ей руки.
- Апа, может, примешь лекарство? Ты что-то побледнела.
- Не бойся, доченька, сейчас все пройдет. Мне показалось, будто меня окружили духи, – ответила Мехрибан и выпила воды.
- Апа, может, домой поедем?
- Мы осмотрели все, что ты хотела показать?
- Да. Осталась сама библиотека. В ней собрано больше миллиона редких книг.
- Хантингтон, наверное, был очень богатым человеком? – поинтересовалась Мехрибан.
- Да, он был известным коммерсантом. Разъезжая по всему миру, набрал множество экземпляров деревьев и цветов. Основал этот удивительный сад. Еще он приобретал самые знаменитые картины великих художников, которые ты только что видела в художественной галерее. И, конечно, находил и выкупал редчайшие в мире книги. Так он основал свою библиотеку. Хантингтон открыл сад в 1919 году. С тех пор этот рай процветает и привлекает миллионы туристов.
Мехрибан, услышав историю сада и библиотеки, поделилась с дочерью своими впечатлениями.
- Человек, оставивший после себя такое завещание культуры, был не только богатым, но и очень мудрым. То, что сделал Хантингтон, его великодушие – это пример для потомков, – серьезно и даже торжественно произнесла она.
Они еще долго сидели на скамейке, слушали пение птиц.
- Чтобы осознавать эту красоту, надо иметь не только глаза, но и сердце, – заметила Мехрибан.
Пришло время возвращаться домой. Мехрибан, прежде чем выйти за ворота, еще раз оглянулась на сад. Ей было жаль покидать этот восхитительный уголок.
- Когда я первый раз пришла сюда с Халидой, у меня появилась мечта показать тебе эту красоту. Сегодня моя мечта сбылась.
На следующий день Самия повела мать к океану. День стоял жаркий, на берегу и в воде было многолюдно. Люди плавали, загорали целыми семьями. Дети, молодежь, старики – все они составляли людское море. Яблоку было негде упасть! Удивительно, но вокруг царила чистота. После еды люди, собрав остатки пищи, бросали их в специальные мусорные контейнеры. «Значит, это правда, что здесь исполняют законы на сто процентов»,– подумала Мехрибан.
- Апа, это побережье Тихого океана, – Самия указал на волнующуюся водную поверхность.
Потом она разделась, вошла в воду и довольно далеко заплыла.
Мехрибан, наблюдая за дочерью, вспомнила, как однажды Сеитжан с Самией купались в речке Усек. Сама Мехрибан плавать не умела, и Сеитжан напрасно пытался ее научить. Она даже в воду заходить боялась. И сейчас, стоя на берегу Тихого океана, за тысячи километров от родного дома, женщина вспомнила эти милые сердцу события. Никогда не вернутся счастливые дни.
После экскурсии к океану Самия показала матери колледж, в котором она училась и работала. На ярко-зеленой лужайке колледжа сидели студенты. Одни беседовали между собой, другие обедали, третьи читали книги. Осмотрев окрестности колледжа, мать и дочь снова сели в машину.
- Апа, мы прибыли в Санта-Монику. Не пройтись ли нам по магазинам? – весело спросила Самия.
Они остановились у стоявших в ряд крупных и мелких торговых центров.
- Здесь есть все, что душе угодно, – сказала Самия, увлекая мать внутрь.
И действительно, магазин был полон самых разных вещей и предметов. Приветливые продавщицы то и дело предлагали свою помощь.
- Апа, я возьму тебе пару брюк и пару тонких летних кофточек.
- Ой, да как же я брюки-то надену? – растерялась Мехрибан.
- Посмотри, какие они тоненькие, легкие. По такой жаре в теплом платье ходить невозможно, – ответила девушка решительно и купила легкие летние вещи.
Путешествуя по магазинам, мать и дочь проголодались и пообедали там же, в китайском ресторане. Вокруг сидели люди разных национальностей.
- Доченька, я горжусь тобой. Ты в таком большом городе, среди тысяч людей нашла свое место. Но, как бы ни было хороша эта страна, для тебя она чужая. Разве ты не скучаешь по родному языку, по нашим песням, музыке, свадьбам, по родным и близким?
- Апа, в этой стране я живу свободно. Здесь никто не спрашивает, какой ты нации, не смотрит какого цвета твоя кожа. Здесь настоящая свобода для личности.
- Ты изменилась за эти пять лет. Недаром старшие говорят: чтобы дитя не отдалилось, не отпускай его слишком далеко. Так и есть.
- Мамочка, сейчас другое время, и мы живем по-другому. Хотим независимо и крепко стоять на своих ногах. Ни к кому не ходим, не плачемся, не просим помощи. Жизнь научила нас этому.
- А ты не мысли коротко, – мать посмотрела дочери в глаза. – Как говорится, от болезней и бед никто не застрахован. Как ты будешь одна?
- Апа, прошу тебя, давай закроем эту тему, – сказала Самия и попросила у официантки счет.
На обратном пути они ехали молча. Каждая думала о своем. Вечером ждали гостей, поэтому, приехав, дружно занялись приготовлением ужина.
Гости, Полат и Фарида, оказались одного возраста с Мехрибан и легко нашли с ней общий язык. Мехрибан поставила на стол большое блюдо с мантами, сопровождая это уважительными словами: «пожалуйста, отведайте».
Полат буквально забросал казахстанскую гостью вопросами о самой стране, об уйгурской диаспоре. Мехрибан отвечала подробно, с удовольствием.
- Казахстан стал независимым в 1991 году. За десять лет у нас произошли большие изменения. По инициативе президента Казахстана Нурсултана Назарбаева столицу государства из Алматы перенесли в Астану. В новой столице строятся уникальные современные здания. Астана год от года хорошеет. У нас живут люди более 130 национальностей. Среди них и мы, уйгуры, со своим языком, своими обычаями, песнями и танцами. Работает Уйгурский драматический театр, выпускается газета «Уйгур Авази», есть школы, в которых преподают на уйгурском языке. Живем дружно, развиваемся вместе со страной.
Мехрибан также рассказала об Алахан, сестре Полата, и ее встрече с Рукиям-ана. И, конечно, мать от души поблагодарила супругов за то, что они относятся к ее дочери так сердечно, что они в первые дни пребывания помогли Самие и поддержали ее.
- У вашей дочери есть сильный внутренний стержень. Она приехала сюда с целью получить знания. Девочка она смелая, трудностей не боится. Скоро получит паспорт гражданина США. Мечтает поступить в Университет UCLA .
Мехрибан почувствовала гордость, услышав такое мнение о своей дочери от большого ученого. Гости еще долго беседовали с хозяевами. Наконец, глянув на часы, супруги поднялись и пошли к выходу. Фарида пригласила Самию и Мехрибан в гости. На том и попрощались.
Следующим утром Самия ушла на работу. Мехрибан, прибрав в доме, взяла тетрадь, ручку и пошла учиться английскому языку. За неделю она выучила весь алфавит и запомнила несколько слов. Теперь у нее появился интерес к языку.
Приходя в класс, студенты языкового курса говорили друг другу: «Good morning!» А после уроков прощались со словами: «Good bye!». Еще через десять дней Мехрибан знала уже больше пятидесяти слов. Самия была рада достижениям матери.
Как-то вечером Мехрибан, вдруг, ощутила приступ тоски по родным местам. Ей стало тесно в квартире, и она поспешно вышла на улицу.
Задумчиво вышагивая по дорожкам внутри жилого комплекса, она не сразу заметила, что ушла слишком далеко. Места были незнакомые. Женщина испугалась и, в отчаянье, стала озираться по сторонам. Увидела группу индусов, игравших в волейбол. Рядом с ними на скамейках сидели их женщины с детьми. Мехрибан быстро подошла к ним и по-английски спросила, в какой стороне находится улица с фонтаном. Индианки, не понимая по-английски ни слова, лодочкой сложили ладони перед собой и отрицательно помотали головами. Заметив, что невдалеке со своими детьми прогуливаются китаянки, Мехрибан бросилась к ним. Они что-то залопотали в ответ, всячески показывая, что не понимают ее. Между тем, сумерки сгущались, уже зажглись фонари. Мехрибан испугалась всерьез. Она стояла совершенно потерянная, не имея понятия, куда направиться. Мимо пробегал парень в белой кепке, белой майке и белых шортах, да еще и с белыми кроссовками на ногах. Мехрибан преградила ему путь и громко, отчетливо спросила:
- Where is the fountain?
На всякий случай к вопросу она подключила язык жестов, показывая руками, как фонтанирует вода.
- Water, water! – почти кричала женщина, умоляюще глядя в глаза бегуну.
Парень, увидев, что Мехрибан сильно испугана, отвел ее на дальнюю улицу и показал дорогу. Мехрибан, надеясь, что он правильно понял вопрос, благодарно улыбнулась, прижав руку к сердцу.
- Thank you! – произнесла она своему спасителю и поспешила домой.
Она так быстро шла, что сердце ее колотилось о грудную клетку. Войдя в квартиру, Мехрибан расплакалась. Часы показывали, что дочь скоро возвратится с работы. Умывшись холодной водой, мать стала разогревать ужин. Пришла Самия. Заметив покрасневшие глаза матери, спросила:
- Апа, что случилось?
Мехрибан рассказала о своем приключении. Теперь происшествие уже не казалось таким страшным. Дочь, слушая рассказ, весело хохотала.
- Вот видишь, мама, какая польза от того, что ты учишь английский язык, – вытирая слезы от смеха, сказала она. – Ты, все-таки, нашла свой дом. Я тобой горжусь! – и девушка поцеловала мать.
- Мне обидно, что я, как маленькая девочка, заблудилась в чужой стране. На родной земле этого бы не произошло, – ответила Мехрибан со слезами на глазах.
- Прошел всего месяц, а ты уже соскучилась по родным? – ласково спросила дочь.
- Да, соскучилась. Мне здесь трудно. Хочу с кем-нибудь поговорить, а получается, как у заики. На старости лет учиться чужому языку – что это за жизнь?
- Апа, из-за того, что ты один раз заблудилась, глупо возвращаться. Ты думаешь, мне было легко привыкать к чужой стране? Я все вытерпела, не паниковала, шла к своей цели, как могла. Сейчас у меня есть работа, дом и машина, но надо продолжать учебу.
- Разве тебе не хватает тех знаний, что ты получила в Алматы? Разве не пришло время выйти замуж, родить ребенка, создать свой дом? – воскликнула Мехрибан.
- За эти пять лет я пока ничего не достигла, – с грустью ответила Самия. – Я думала, что ты будешь для меня поддержкой, а ты сразу сдаешься. Я уверена, что отец бы меня поддержал, – обида звучала в словах девушки.
- Доченька, я это сказала, думая, что на родине тебе будет легче, – примирительно ответила мать.
- Апа, каждый сам выбирает свою дорогу. Я выбрала не самую легкую дорогу, но я с нее не сверну.
- Ладно, доченька, тебе виднее. Если у тебя такое стремление к знаниям, я его уважаю, – она поцеловала Самию в лоб.
- Когда я получу диплом, тогда и решим, где я буду работать и жить.
Однажды, когда Мехрибан возвращалась домой с занятий, она услышала, как две женщины, сидящие на скамейке, говорят по-русски. Она так обрадовалась, словно встретила родственников. Немедленно подошла к ним и спросила:
- Вы из России?
- Да, мы из Ленинграда, – ответила пожилая женщина с тростью в руках.
- А я из Казахстана. Меня зовут Мехрибан.
- Меня зовут София, – ответила пожилая дама.
- А я – Дина – сказала ее собеседница, сгорбленная старушка в очках.
Они втроем, словно старые знакомые, разговорились.
- Мы живем в Америке уже двенадцать лет. Когда преследования евреев стали невыносимыми, мы пришли в Американское посольство и попросили убежища. Нам дали статус беженцев и посадили в самолет. Пришлось бросить все: дом, пожитки, друзей, – сказала София. – Нас приехало четыре семьи. Дина – сестра моего мужа.
- За двенадцать лет вы, наверное, уже привыкли?
- Привыкли, конечно, но все равно скучаем по родине, – вздохнула Дина.
- Постоянно вспоминаем Ленинград, свое детство, иногда и поплачем, – улыбнулась София. – Но как же вы здесь оказалась?
Мехрибан рассказала им о кончине мужа и о том, что она приехала в эту страну в гости к дочери.
- Ты, как и мы, одинока, – понимающе покачала головой София, – Наши мужья тоже умерли, и мы с Диной остались одни.
Начиная с того дня Мехрибан, возвращаясь с уроков, подсаживалась к двум новым знакомым, и они часами беседовали. Однажды София рассказала о своем детстве.
- Однажды, когда я ушла в школу, всех евреев нашего района собрали, затолкали в машины и увезли в неизвестном направлении. Потом их без суда и следствия расстреляли. Среди погибших были мои родители и сестра. Я осталась жива только потому, что была в школе. Ночевать дома я побоялась. Спасибо соседям, дедушке Васе и бабушке Гале. Они спрятали меня у себя. В период блокады люди в Ленинграде вымирали от голода и холода. У моих соседей оказалась в запасе большая бутылка рыбьего жира. Дед Вася, баба Галя и я каждый день выпивали по ложке этого жира. Но смерть от истощения все равно настигла моих стариков. Мы были худыми, как скелеты. От голода сильно клонило в сон. Вот так, заснула и больше не проснулась баба Галя. Дедушка Вася перед смертью дал мне бутылку с остатками жира и сказал: «Много жира не пей. Каждый день выпивай только по одной ложке». Закрыл глаза и умер. Я опять осталась одна. С Божьей помощью и с помощью рыбьего жира осталась жива. Десятки лет прошли с тех пор, а я все помню, – закончила она свой рассказ.
После рассказа три женщины ушли в воспоминания.
- В годы войны везде были голод и нищета. Нам тоже пришлось несладко, – задумчиво произнесла Мехрибан.
Постепенно привыкая к местному быту, Мехрибан каждый день рассказывала дочери что-то новое. Она подружилась с одноклассницами: турчанкой Фатмой, японкой Мими, индианкой Индирой и несколькими кореянками. Иммигрантки, оторванные от своей родины, быстро сблизились. Самия была рада, что ее мать общается с другими, улучшает свой разговорный английский.
Как-то вечером, когда Самия вместе с матерью прогуливались возле дома, они услышали, как у одной молодой женщины, игравшей в мяч с дочкой, нет-нет, да проскальзывают русские слова.
Самия подошла к женщине и поговорила с ней по-английски, а потом познакомила с ней Мехрибан.
- Апа, она – наша землячка, – обрадованно сказала дочь, – и жила на Первой Алма-Ате.
- И мы из Алматы! – обрадовалась Мехрибан.
- Меня зовут Алия. В Алматы я окончила Институт иностранных языков. Познакомилась с американцем по имени Генри и вышла за него замуж. Уже девять лет как я здесь живу. У нас двое детей: сыну девять лет, а дочке, Айе, три года. Хочу выйти на работу, но не могу найти няню для дочери.
Они, поговорив некоторое время, разошлись.
На следующий день, 11-го сентября, утром, после того как Самия ушла на работу, Мехрибан прибрала в доме и включила телевизор. Везде транслировалось одно и то же: как в две высотные башни с небольшим интервалом врезались два самолета. Затем эти небоскребы рушились, подняв тучу пыли. Обезумевшие от ужаса люди, что-то выкрикивая, разбегались во все стороны. Кроме слов «Нью-Йорк, 11-го сентября», которые все время повторяли, Мехрибан ничего не поняла. Поэтому она подумала, что это эпизод из фильма, который снимают в этом районе.
Через некоторое время вернулась Самия. В ее глазах был виден страх. Самия, бросив взгляд на телеэкран, сказала дрожащим голосом:
- Апа, кажется, началась война.
- Что ты такое говоришь, доченька? – растерялась Мехрибан.
- Ты же видела кадры: в Нью-Йорке террористы уничтожила башни-близнецы. Тысячи людей, находившиеся внутри, погибли! Из Колледжа нас срочно отослали по домам, и студентов, и учителей. Сегодня никто не работает.
- О, Аллах, что же теперь будет? Вернемся-ка лучше домой, доченька, – взмолилась испуганная мать.
- Сегодня, и завтра самолеты летать не будут. Как ты собираешься уехать?
По телевизору снова и снова показывали ужасные кадры кинохроники. Мать и дочь не выходили из дома, боясь пропустить какую-либо весть, но новостей больше не поступало.
Когда опустилась ночь, все жители высотных домов собрались у фонтана. У каждого в руке была зажженная свеча. Люди поставили свечи вокруг фонтана, поминая умерших, пожелали, чтобы на планете воцарился мир. Были среди них и Мехрибан с дочерью, и две бабушки-ленинградки, и Алия со своим мужем. Потом собравшиеся исполнили гимн Америки и постепенно разошлись.
Когда они зашли домой, Самия позвонила Полат-аке.
- Террористов ищут везде и всюду. Идет тщательная проверка. Через день-другой все встанет на свои места, – успокоил ее Полат.
Но на свои места уже ничего не встало. Теперь американцы, пылая ненавистью к мусульманам, стали убивать их на улицах. В крупных городах Америки начались беспорядки. Об этом были телетрансляции: «Полицейские контролируют улицы, зачинщиков драк и беспорядков подвергают аресту». Власти призвали людей к спокойствию. Народ жил в страхе.
Мехрибан отметила про себя, что теперь и две россиянки относятся с ненавистью ко всему арабскому миру. Она высказала свое мнение: «Не стоит из-за четырех террористов настраиваться враждебно ко всему народу».
В ноябре месяце Мехрибан должна была вернуться домой, но после сентябрьских событий стала беспокоиться за дочь.
В один из осенних жарких дней, в воскресенье, Самия повела мать в так называемый «Китайский Город». В этом месте были сосредоточены банки, рестораны, множество магазинов и большой базар. Китайцы разговаривали друг с другом громко, выкрикивая слова на своем языке. Мехрибан удивилась их поведению: «Они ведут себя так, словно живут у себя в стране. Господи, я будто в Китай попала».
Самия кивнула на согбенных сморщенных старух.
- Апа, видишь, даже эти старые китаянки бросили родные места, чтобы выучить своих детей и внуков и жить свободно, – улыбнулась она.
Мехрибан задумалась. Потом они зашли в один из ресторанов, пообедали и вечером приехали домой. Самия вела себя так, словно не могла чего-то высказать матери. И, в конце концов, она начала издалека.
- Апа, помнишь, как после первого месяца жизни здесь ты расплакалась и захотела уехать обратно?
- Да, помню.
- Сейчас ты уже привыкла, разговариваешь по-английски, нашла себе друзей. Узнала обычаи, традиции и кухню других народов, не так ли?
- Да так. Я своим подругам не раз готовила уйгурские блюда. Им нравилось.
- Поначалу ты не хотела носить брюки, а теперь их не снимаешь. Одеваешь красивые кофточки и выглядишь гораздо моложе. Ты уже начала привыкать к свободе. А теперь пришло время покинуть меня и друзей, – вздохнула дочь.
- А что же делать? Ты, ведь, со мной не вернешься, ты привыкла к этой жизни, – в ответ вздохнула мать.
Из ее глаз посыпались росинки слез.
- Апа, тебе дали визу только на шесть месяцев, но если я напишу работникам Иммиграционной службы, они продлят гостевую визу еще на шесть месяцев. Как ты на это смотришь?
- Если я здесь нужна, то, конечно, останусь. У тебя нет ни одной свободной минуты. Работаешь с воскресения до воскресения.
- Конечно, ты мне нужна. Когда я прихожу с работы и вижу, как ты с улыбкой выходишь ко мне навстречу, а в доме вкусно пахнет моими любимыми блюдами, я просто счастлива.
Мехрибан задумалась. Буквально на днях она звонила в Алматы. Поговорила с Рукиям-аной и Нуранией. Они сообщили, что дома все живы-здоровы. Значит, можно еще остаться у дочери в гостях.
- Хорошо, доченька, если дадут разрешение, то я останусь еще на полгода, – согласилась Мехрибан.
Самия подпрыгнула, как маленький ребенок.
- Апа, ты – самая любящая мать на свете! – воскликнула она.
И как раз в это время по телевизору началась передача, посвященная женщинам. Это был авторский проект афроамериканской журналистки Опры. Мехрибан смотрела передачу, не отрываясь, до самого конца. Самия, заметив интерес матери к телешоу, объяснила:
- Опра – известная журналистка и очень богатая женщина. Она приглашает самых известных артистов, писателей, художников, всех, кто сделал блестящую карьеру, и знакомит их с телезрителями. Она также покупает хорошие книги, знакомит зрителей с их авторами и дарит книги тем, кто сидит в зале.
В душе у Мехрибан зародилась смутная надежда. Она вспомнила о рукописи, спрятанной в сундуке.
- Доченька, если мою книгу перевести на английский и отослать Опре, понравится ли она ей?
- Вполне возможно, – ответила Самия. – Американцы очень интересуются обычаями и традициями других народов. Сейчас я даю частные уроки английского языка пятерым китайским ребятишкам. Деньги, которые за это получаю, я соберу и отдам тебе, чтобы ты выпустила свою книгу.
Мехрибан стало жаль дочку.
- Ты учишься, работаешь и еще занимаешься репетиторством? Доченька, пожалей себя.
- Апа, здесь не прожить, работая на одном месте. Я еще молодая и здоровая. Когда окончу университет, буду работать на одном месте. Зарплата будет хорошая.
- Доченька, давай, я тоже буду работать, чтобы заработать на издание книги. Но, только, куда меня возьмут? – задумалась она.
Когда Мехрибан говорила эти слова, у Самии зазвучал мобильный телефон. Звонила Алия.
- Я сейчас поговорю с мамой, а потом перезвоню вам, – ответила ей Самия.
- Что она говорит? – спросила мать.
- Апа, для тебя нашлась работа. Нужно пять раз в неделю, с двух до шести часов присматривать за дочкой Алии. Деньги будут платить еженедельно.
Мехрибан очень понравилось это предложение.
- Правду говорят: что у Бога попросишь, то он и даст. Чем просто так ходить, лучше за малышом присмотреть, – сказала она уверенно.
Итак, теперь Мехрибан до обеда занималась английским языком, а с двух часов до шести присматривала за трехлетней Аей. Очень пригодился опыт работы в детском саду: они с девочкой не только играли на детской площадке, но и понемногу учились. Айя быстро привыкла к Мехрибан. Теперь у Мехрибан, как у настоящей американки, совсем не оставалось свободного времени.
За работой дни проходили быстро. Наступила зима. В Лос-Анджелесе зимой морозов нет, но часто идут дожди. Это, скорее, напоминает осень.
Между тем, приближались Рождество и Новый Год. Магазины, административные здания, кинотеатры украшались высокими пышными елками с игрушками, лентами и разноцветными мерцающими гирляндами. Самия, посадив в машину маму и Халиду, провезла их по самым красивым и богатым улицам Лос-Анджелеса. Потом, запарковав машину, они пешком прошлись по улице Родео Драйв, вдоль которой располагались самые престижные бутики. В них продавалась дорогая одежда, обувь, ювелирные и золотые изделия. Самия, указывая матери на витрины, уставленные дорогими вещами, сказала:
- Апа, это очень дорогие магазины. Когда я окончу учебу и поступлю на работу с хорошим окладом, я куплю тебе вещи из этих бутиков, а сейчас просто проведем экскурсию.
- Девочка моя, – улыбнулась Мехрибан. – Ну, куда я пойду, нарядившись в эти фирменные вещи? Я родилась в далекой деревне, в бедной семье. А сейчас запросто прогуливаюсь по богатым улицам Лос-Анджелеса. И это мне доставляет истинную радость.
- За все страдания, что ты перенесла, и то хорошее, что ты сделала людям, Бог наградил тебя этим счастьем, – убежденно сказала Самия.
- Таких страдальцев, как я, на свете много.
- Сама же говоришь, что счастье дается одному из тысяч. Ты и есть одна из этой тысячи.
Они обошли еще много магазинов, потом пообедали в итальянском ресторане, обменялись впечатлениями об экскурсии по бутикам. Разговорившись, Халида рассказала как трудно было их семье, когда они приехали в Америку.
- Родители не смогли найти работу по специальности. Мама устроилась домработницей. Я ей помогала. Заработанные деньги почти полностью уходили на оплату счетов. Продукты мы покупали в самых дешевых магазинах. Я плакала от зависти к детям, которые ели мороженое и всякие лакомства.
Однажды маму наняли убирать раз в неделю в одном доме. Я, как обычно, пришла ей помогать. И столкнулась со своей одноклассницей. Это ее родители наняли мою мать. Мне стало так стыдно, что я убежала в ванную и разрыдалась. Мама вошла следом и сказала: «Доченька, прости меня, я поставила тебя в неловкое положение». И заплакала вместе со мной. Когда мы уходили, мать моей одноклассницы отдельно вложила мне в руки купюру, чтобы я могла купить себе мороженое. На следующее утро я пришла в школу. Очень боялась, что одноклассница расскажет о моем позоре всем. Но она, как ни в чем не бывало, поздоровалась со мной. Я успокоилась. Мы с мамой больше не ходили убирать их дом.
- И вы, тоже, оказывается, намучились, – заметила Мехрибан.
- Да, но сейчас у нас все в порядке. Мы – граждане США. Давно привыкли к здешней жизни.
- Апа, я в марте тоже получу паспорт гражданки США. После этого тебе могут дать Грин Карту, – сказала Самия.
- А зачем мне Грин Карта?
- С ней ты сможешь приехать в Америку, когда захочешь. И виза будет не нужна.
- Ты думаешь, что я сюда еще приеду?
- Конечно! Ты же мечтала пойти на шоу Опры, – засмеялась Самия.
Халида, ничего не понимая, удивленно посмотрела на Самию.
Девушка рассказала ей о рукописи матери и ее мечте встретиться с Опрой.
- Если вы мечтаете, то обязательно, встретитесь, – сказала Халида.
Дни пробегали быстро. Наступила весна. 19 марта 2002 года в городе Помона в штате Калифорния для получения американского паспорта собралось 700 человек. Вместе с ними в главном зале расселись их родственники. Мехрибан и Халида тоже присутствовали в зале. Представитель штата Калифорния, огласив причину этого собрания, передал слово судье. Судья потребовал, чтобы новые граждане дали клятву в том, что они будут строго исполнять законы страны. После этого каждому новому гражданину Америки вручили документ и назвали его имя. В тот день среди сотен людей разных национальностей, получивших Свидетельство об Американском гражданстве, была и уйгурская девушка Самия. Когда выдача документов завершилась, на сцену вышел певец и начал петь гимн США. Тысячи людей в зале, встав со своих мест, присоединились к нему, а потом долго и дружно аплодировали. На этом собрание закончилось. Люди покинули зал, полные радости и надежд.
Это было большим событием в жизни Самии. Мехрибан и Халида от всей души поздравили девушку. Полат и Фарида позвонили по мобильному телефону и пригласили мать и дочь вечером к себе домой, чтобы отметить эту радость.
Вскоре Самия отправила документы матери на получение Грин Карты. Сама же сдала экзамен GMAT, после которого можно было подать заявление на учебу в Университет Калифорнии в Лос-Анджелесе. К заявлению надо было приложить два эссе. Тем абитуриентам, которые сдали экзамен и выслали свои документы, домой приходит письмо с уведомлением о зачислении на учебу.
Как только Самия получила письмо с сообщением о сдаче GMAT, она сразу послала свое заявление с двумя эссе в Университет UCLA. Тема одного эссе была свободной. Самия написала работу с названием «Судьба моих предков». И теперь каждый день ждала ответа. Вскоре Мехрибан пригласили на собеседование в Иммиграционную Службу.
В назначенный день они добрались до главного офиса, пришли в указанный кабинет. Служащий, афро-американец, посмотрев документы, задал Мехрибан несколько вопросов. Самия была переводчицей. После собеседования Мехрибан было нужно сфотографироваться для документа.
Они вышли из кабинета и увидели длинную очередь.
- Эти люди стоят, чтобы получить Грин Карту? – спросила Мехрибан
- Да. Но тебе Грин Карту пришлют по почте на мой адрес, – Самия облегченно вздохнула. – Сегодня мы сделали очень большое дело.
Мехрибан сказала:
- Какое большое здание, и как чисто внутри! Сотни людей стоят в очереди, но никто не толкается, не ругается друг с другом.
- Когда вернешься в Алматы, расскажешь родственникам обо всем, что здесь видела, – засмеялась Самия.
- Конечно, буду им рассказывать, как сказку сказывать. Доченька, все хорошее, что я здесь увидела – это благодаря тебе. Жаль, отец не дожил до этого времени, – глаза Мехрибан наполнились слезами.
- Я сравниваю короткую жизнь отца с ярко горевшей, но рано потухшей звездой. Дух моего отца всегда с нами, – ответила дочь.
На обратном пути Самия припарковала свою машину на углу бульвара Пико и улицы Бевервил Драйв. Они вышли из машины.
- Апа, я приглашаю тебя в японский ресторан, – немного торжественно произнесла Самия.
У входа их встретила японка лет пятидесяти с короткими волосами и в черном фартуке. Она проводила гостей внутрь и пригласила сесть за стол у окна. Женщина все время приветливо улыбалась и низко кланялась. В небольшом ресторане было полно людей, занятых едой. Мехрибан внимательно осмотрелась.
- Почему занавески, скатерти, и даже фартуки черного цвета?
- Это стиль ресторана, – пояснила дочь.
Пожилая официантка вновь подошла к ним, предложила меню, улыбнулась и, сделав поклон, удалилась тихими шажками. Увидев, что Самия готова сделать заказ, японка подошла с бумагой и ручкой.
Самия заказала:
- Мисо суп, суши, сальмон в соусе терияки, а на десерт – жареное мороженое.
Почти сразу же официантка принесла две чашки и густой зеленый чай в чайнике. Пока они попивали чай, принесли мисо суп в двух деревянных мисках. Заметив, что Мехрибан рассматривает жидкий суп с зеленью, Самия сказала:
- Апа, черное – это морские водоросли, они очень полезны. А это – тофу, сделанное из соевой муки, – дочь взяла в руки ложку и начала есть.
На столе были соевый соус, приправа из красного острого перца и зеленая фасоль с солью в миниатюрных керамических сосудах. Мехрибан понравился мисо суп. После него официантка принесла два квадратных блюда. Блюдо с суши она поставила перед Самией, а блюдо с сальмон терияки – перед Мехрибан.
- Что это у тебя за паста ярко-зеленого цвета величиной с чайную ложку? – спросила мать.
- Это очень острая приправа, называется васаби. А это – тонко нарезанный имбирь, его кладут по чуть-чуть. Вот это черное – нори – высушенные морские водоросли. На них кладут вареный рис, рыбу и огурцы, затем сворачивают и разрезают на мелкие рулетики. А вот, посмотри, – нигири суши – маленькие комочки риса, спрессованные ладонями, поверх которых кладут тонко нарезанную сырую рыбу, – продолжила объяснения Самия.
Дочь налила в керамическую розетку соевый соус, положила туда немного васаби, палочками хорошо перемешала соус, подхватила суши, обмакнула в соус и с удовольствием положила все это в рот. Мехрибан, наслаждаясь нежной семгой в соусе терияки, сказала:
- Как вкусно! Прямо во рту тает. Повара этого ресторана, видимо, из Японии, и официантки тоже японки.
- Когда открывается какой-нибудь национальный ресторан, в него приглашают поваров высшей категории, которые отлично готовят свою национальную кухню. Все рестораны стараются приобрести популярность. Видела знак на двери с буквой «А»? Это говорит о том, что ресторан получил высшую оценку здравоохранительной инспекции Калифорнии, – объяснила матери Самия.
Официантка, забрав пустые тарелки, принесла на десерт в двух маленьких блюдцах по три шарика мороженого, величиной с грецкий орех.
- Впервые вижу, что мороженое жарят в масле, – изумилась Мехрибан, разглядывая необычный десерт.
- Шарики мороженого обкатывают в соевой муке и, опустив в раскаленное масло, быстро вытаскивают. Мука мгновенно обжаривается, а мороженое не успевает растаять. Форма остается нетронутой. Попробуй, – предложила Самия.
Мехрибан понравился вкус мороженого. Официантка принесла женщинам счет и, сказав «Аригато!», с улыбкой и поклонами проводила их до двери. Самия ответила ей также: «Аригато!»
- Вот она, истинная японская культура: нас не только поблагодарили, но еще и проводили до самой двери, как дорогих гостей, – сказала Самия.
- Чтобы дойти до такой высокой культуры обслуживания в нашей стране, нам нужно еще много времени, – ответила Мехрибан.
Когда они вернулись домой, среди полученной почты Самия увидела долгожданное письмо. Она поспешно открыла конверт. Прочла письмо и чуть не взлетела от радости.
- Апа, меня приняли в университет, и я буду учиться по государственному гранту! – дочь упала к ногам матери и прослезилась.
И мать, встав с места и обняв дочь, тоже заплакала.
- Правду говорят, что Бог заботится о сиротах, – вновь и вновь повторяла Мехрибан.
Самия сразу позвонила Полату, сообщила ему свою радостную весть. Потом начала обзванивать подруг.
На следующий день Мехрибан накрыла на стол и позвала семью Полата в гости. Сидевший на почетном месте Полат медленно, спокойным тоном сказал:
- Когда я в первый раз беседовал с вашей дочерью, я сразу понял, что она умная и отважная девушка и тогда же поверил, что в Америке ее ждет успех. Я не ошибся.
К его словам присоединилась Фарида:
- За эти шести лет Самия прошла большой путь. Одна приехала в чужую страну, нашла работу и учебу, теперь поступила в вуз, да еще и на грант. Такое не каждому под силу. Это большая радость и для всех уйгуров, живущих здесь.
- Я не смогла бы добиться таких успехов без вас, – едва сказала Самия, боясь расплакаться.
- Я очень рада, что моя дочь живет в таком большом городе, среди таких заботливых людей, что у нее есть свой дом. Скоро я уеду. Дочь свою оставляю вам на попечение, – не смогла сдержать слез Мехрибан.
Полат улыбнулся, глядя на растроганных женщин.
- Не плачьте, Мехрибан. Как только получите Грин Карту, возвращайтесь сюда. Вы уже к Америке привыкли, – засмеялся он.
- Ханум, вы в Америке сильно помолодели, – сказала Фарида шутливо. – В Алматы вас могут не узнать.
Они еще долго беседовали об истории уйгуров, о судьбе народа. Полат умел говорить выразительно, емко, красиво. Мехрибан поражалась его уму и, вместе с тем, его простоте. После беседы Мехрибан принесла аткян-чай и горячую самсу.
- Сколько бы мы ни ели, но если не попить аткян-чай, кажется, будто чего-то не хватило, – сказала Фарида и выпила глоточек горячего чая.
- Я очень люблю вашу слоеную самсу, – заявила Халида и с аппетитом принялась есть.
Самия поставила диск группы «Дервиши», привезенный матерью из Казахстана. Дильмурат Бахаров пел любимую песню Мехрибан – «Наследие матери». Все тихо сидели и слушали музыку.
- Замечательная песня, слова очень впечатляют, – заметила Фарида. – Мехрибан, вы сможете написать мне текст? – попросила она.
По печальным глазам Фариды было заметно, что она скучает по родным краям и близким людям.
Халида заметила душевное состояние матери.
- Апа, я эту песню запишу на диск, будешь ездить в машине и слушать, – сказала она.
Мехрибан в тот день еще не раз благодарила семью Полата за то, что они умеют делиться счастьем и поддерживают Самию.
Между тем, пора было готовиться к отъезду. Большой черный чемодан Мехрибан доверху наполнился одеждой и подарками для родных. Самия сдержала слово и вручила матери деньги для того, чтобы она могла издать свою книгу.
В аэропорт Мехрибан провожали Самия и Халида. Чем ближе был час отлета, тем больше сердце Мехрибан томилось и болело. Она не хотела расставаться с единственной дочерью. Но время прощания пришло. Мать обняла и поцеловала дочь.
- Моя умная доченька! Будь здорова, желаю тебе достичь своей цели.
Потом она поцеловала Халиду и добавила:
- Живите, как родные, не расставаясь.
После этого мать повернулась и пошла к своему терминалу. Самия замерла сиротливо, глядя ей вслед.
На следующий день к вечеру Самия позвонила в Алматы. Узнав, что Мехрибан благополучно прибыла домой, дочь успокоилась и опять с головой окунулась в работу…

***

- Люди мечтают жить в Америке, а вы вернулись. Или вам не понравилось? – спросила Рус.
- Любовь к родным местам сильнее, – призналась Мехрибан. – Конечно, Лос-Анджелес – удивительный город. Там я нашла друзей, узнала жизнь простых американцев, была рядом со своей дочерью. Но есть такая уйгурская пословица: «Чем быть султаном в чужих землях, будь бедняком в своей стране». Прожив в Америке один год, я поняла значение этих слов, – сказала Мехрибан.
- Возможно, вы правы, – задумалась Рус.

Tuesday, January 25, 2011

Пресс-релиз книги «Завещание Матери» Д. Машуровой



Текст Пресс-релиза DMSI

В декабре 2010 года вышла в свет книга казахстанской писательницы Дурням Машуровой «Завещание Матери» (Алматы, Жазушы, 2010 ISBN 978-601-06-0928-0). После успешного тура презентаций книги в США, где книга была очень тепло принята, вы можете приобрести ее в Казахстане в сети магазинов Меломан и Bookmark, и в Узбекистане в магазине Bookland.

Роман - семейная сага с элементами мистики повествует о нелегкой жизни женщин Средней Азии, судьбы которых развиваются на фоне исторических вех, начиная с 30-х годов прошлого века и заканчивая современностью. Эта книга будет интересна широкому кругу читателей, представляя собой путешествие из трагического, но духовного прошлого в мир меркантильной современности, из небольшого Казахстанского села в незнакомую Америку, из снов и предсказаний в суровую реальность. Это также путешествие в живописно изображенную культуру самобытного народа, его традиции и обычаи, веру и суеверия, музыку и кухню, что оправдывает название произведения.

«Завещание Матери» Машуровой – это завещание сохранить культурное наследие, уважать память предков и оставаться достойным человеком, не смотря ни на какие испытания. Это также завещание всепрощающей и всепобеждающей любви к ближнему, людям, родине. Автор потрясающе передает силу воли любящих женщин, их неутомимую борьбу за выживание во времена нищеты, голода, политических репрессий и насилия.

Книга несет достойный и позитивный посыл думающему читателю, чем и выделяется на фоне популярного чтива, доминирующего книжные полки магазинов. Будучи написанным простым языком сельчан, диалоги которых словно были подслушаны автором, произведение легко читается и доступно даже детям старшего школьного возраста. Книга также наполнена колоритными иллюстрациями Хашима Кубана, Заслуженного деятеля искусств Казахстана.